Исконно русское слово "дежавю" приходит на ум всякий раз, когда Родина воспроизводит сама себя. Происходит это часто и по самым разным поводам. Впрочем, имеется и нечто общее: поводы почти всегда печальны.

Воспроизводится эпоха, и тогда на молодом, злом лице с залысинами вдруг проступают нешуточные брови. Воспроизводится стиль, и толпы мастеров культуры бродят по Москве со своими автографами в поисках очередного Пастернака. Или вот история помельче, но с той же до боли знакомой печатью "дежавю" на чиновном лбу.

Имею в виду историю раскола одноименной с Родиной фракции, что завершилась вчера многообещающим скандалом в Государственной думе.

Если быть с читателем предельно честным, то автору этих строк глубоко плевать на всех фигурантов данного сюжета: и на Рогозина, и на Бабурина, и на примкнувших к каждому из них народных избранников. Более того, в интересах Родины без кавычек, как я полагаю, было бы дальнейшее деление этой "Родины" – как говорится, до мышей. Не все же демократам лаяться друг с другом. Пусть и национал-социалисты пособачатся на потеху публике. Пустячок, а как-то оттаивает замерзшая либеральная душа.

Однако речь не о душе, но о памяти. Покопавшись в ней, легко вспомнить, что все это уже было: раскол, разборки, предательство, нож, засаженный по самую рукоять в спину вчерашнему соратнику, и так же хрипел зарезанный и ухмылялся брут. Вспомнили? Это было незадолго до вторых выборов Путина.

Раньше брута звали Рогозин. Засланный кремлевский казачок сдвигал пивные кружки на рекламном ролике с лучшим другом Серегой Глазьевым, солидарно с ним мечтал вслух посадить Чубайса, вместе они побеждали на парламентских выборах, вместе рассаживались в рядах дозволенной патриотической оппозиции. А потом Глазьев, отчего-то возомнив себя независимым гражданином, захотел поспорить с Путиным за власть. Ну, Рогозин его и зарезал, выгнав из партии, из фракции, из политики, практически из жизни...

Смысл того давнего события заключался в том, что "Родина" создавалась в кремлевской пробирке для отгрызания голосов у левых и у правых, задача была решена и, собственно, на этом следовало поставить точку. Тогда Рогозин это понимал и схарчил товарища в полном соответствии с установками, полученными у Суркова. Но прошли годы, и молодой румяный вождь запечалился о народе, заголодал против монетизации, засмотрелся в зеркало и увидел в нем нового президента России. Он пошел по неверному пути Паниковского. Он превратился в Глазьева, он стал давать размашистые интервью, он пробормотал что-то в защиту Ходорковского и нечто неуважительное сказал про Гаранта. И за его крупной, одетой в модный пиджак спиной сверкнул предательский нож.

Этого Рогозина зовут Бабурин. Депутат всех созывов, избранник всех российских народов, вице-спикер и патриот, он не ошибался никогда и до самой могилы не ошибется. Он был с Кремлем и с Рогозиным, когда сживали со света друга Серегу. Он с Путиным и с Кремлем, когда пришла пора мочить зазнавшегося друга Диму.

Это дежавю в чистом виде, без примесей. Та же "Родина", тот же раскол, те же крики зарезанного и та же улыбка на породистом, сытом, веселом лице победителя. Разве что детали отличаются слегка: Рогозин пока еще не остался в одиночестве, его еще пускают на телеэкраны, где он сидит без галстука очень растерянный и злой. Он еще обзывает "Уродиной" будущую фракцию Бабурина, и это еще показывают на НТВ. Он еще грозит судом всей Госдуме, если парламентское большинство проголосует за создание второй "Родины". Но надо видеть, как спокоен, доволен и уверен в себе Бабурин, чтобы решить, кто из них двоих политический труп. И вслушаться в слова многознающего единоросса Олега Ковалева, сообщившего, что новая фракция под руководством вице-спикера может быть создана уже в течение недели.

А самое забавное во всей этой пьеске, что крики на сцене вдруг воскресили позабытого было Глазьева. Бывший кандидат в путины вдруг подал голос и предложил бывшим заединщикам покаяться перед ним. В этом случае, как можно понять, он готов их простить и снова возглавить. Конечно, они покаются, ага. Потом догонят и покаются еще раз.