Александр Григорьев
43 года, житель Орска, Оренбургская область. Известный в регионе блогер. Псевдоним - Герман Фаудер. 30 декабря 2016 года освободился по отбытии двухлетнего срока из ИК-13 общего режима в Нижнем Тагиле, куда был заключен за поджог администрации Советского района Орска.
Акцию Григорьев провел в ночь на 8 января 2015 года. Разбив одно из окон на первом этаже, он проник внутрь и поджег зажигалкой мебель и бумаги в нескольких кабинетах. Помещения полностью выгорели. При этом в приговоре утверждается, что Григорьев был пьян.
По информации Урал56.Ру, непосредственно перед поджогом анархист разослал некоторым из своих друзей в Фейсбуке следующее сообщение: "Ответственность за поджог администрации Советского района на себя берет - Уральский легион. Если в течение недели мы не услышим о прямых выборах мэра - начнет гореть все. Как это просто - уже поняли. - Ультиматум к Бергу (Юрий Берг - губернатор Оренбургской области - Ред.). Объявляй".
Позже в день поджога Григорьев был задержан у себя дома и написал явку с повинной. 9 января 2015-го анархиста отправили в орский СИЗО-2. Там он находился до ноября того же года, за исключением нескольких дней в феврале, когда его вывозили в Оренбург - как можно предположить, для проведения психэкспертизы, которая признала анархиста вменяемым.
В орском СИЗО Григорьев четыре месяца провел в одиночной камере. Кроме того, он вскрывал вены и держал голодовку. Заявление о голодовке он написал собственной кровью.
Приговор анархисту вынесла 7 июля 2015 года судья Советского райсуда Орска Наталья Смирнова. Она осудила Григорьева к двум годам колонии-поселения по части 2 статьи 167 УК (умышленное уничтожение или повреждение имущества путем поджога).
Подсудимый полностью признал вину, однако не согласился с заявленной чиновниками суммой ущерба - 3 миллиона рублей. Гражданский иск районной администрации к Григорьеву судья удовлетворила частично. Какую именно сумму она обязала Григорьева выплатить, не уточняется.
24 сентября 2015-го судья Оренбургского облсуда Владимир Кожинов подтвердил приговор анархисту.
В ноябре того же года Григорьева доставили в КП-15 в селе Ильинка Кувандыкского района Оренбуржья. В этой колонии содержатся бывшие сотрудники правоохранительных структур: как говорится в автобиографии анархиста, в прошлом он некоторое время работал следователем.
Однако в 2016 году администрация КП-15 объявила Григорьева злостным нарушителем режима и добилась в Кувандыкском райсуде ужесточения ему приговора. С октября осужденный содержался в нижнетагильской ИК-13, также рассчитанной на содержание бывших правоохранителей и силовиков.
Григорьев имеет юридическое и экономическое образование. С 1989 года занимался журналистикой; сотрудничал, в частности, с РБК и CNews. После работы следователем занимался адвокатурой. Также был топ-менеджером некоей строительной фирмы.
В 2009-м Григорьеву уже выносился приговор к реальному сроку - по утверждению анархиста, за журналистские расследования. По какой статье его осудили и как надолго, он в своей автобиографии не уточняет.
Дословно
2016 год был для меня самым холодным в жизни. В течение него я столько холода хапнул, что мама не горюй, порой казалось, что промерз до костей. Он так и начинался с -28 °С и знаменитой бури, которая остановила в оренбургской степи почти сотню машин, где замерзали люди, а их героически спасали. А мы, зэки, - не включены в тот список, из-за которого МЧС начнет двигаться.
Буря сорвала с барака в Ильинке крышу из гофры, оборвала провода, из-за чего термоблоки перестали отапливать здание. Начальник колонии еще по осени проебал фишку - не завезли зимнюю солярку для дизеля, и потому его в стужу не смогли запустить. В общем, света не было, как и тепла и еды. А мы в другом бараке - в Краснощеково - напряженно слушали завывание ветра под 30 м/с и слушали, как по одному с крыши срывало шиферные листы. Ее так и не сорвало полностью, только повредило. Как и в главном бараке, нам не завозили пищи, держались на некоторых запасах. Водопровода в бараке вообще не предусмотрено, и потому мы все время таскали ее (воду. - Ред.) с ручья или бойни в бочках. Но во время бури на бойне перемерзли трубы, и потому остался один вариант - на ручей. Кирилл, который был дежурный по бараку 2 января, вернулся с ручья с обмороженными ногами, но воду дотащил. Мясо на его ногах погнило, пошелушилось и вновь наросло.
[...]
Но несмотря на ураган - работу не отменяли. Зэки продолжали выходить на свинарники и фермы. Потому что скотину нужно кормить и ей пофиг на погодные условия. Расстояние в 600 метров - равнялось прорыву на Северный полюс. Но ходили на работу и мы, и вольные. Последним вообще приходилось прорываться по 2-3 км. Как они это делали - непонятно.
В самую критическую ночь с 1 на 2 января к нам из Ильинки прорвался зампотылу, чтоб проверить, все ли зэки на месте. А чуть позже жаловался в дежурке инспекторам, что за день еще не ел. Его как-то ниебло, что мы на вынужденной голодовке уже вторые сутки. Фсиновская система такая, что если автозак или столыпин загорятся, то зэков спасать не будут. Потому что ментам не хочется потом сидеть за пособничество в побеге, а то, что погибли при перевозке, - всего лишь несчастный случай. Потому в чрезвычайной ситуации любой зэк вынужден рассчитывать только на себя.
Facebook. 08.01.2017