Не могу согласиться с комментаторами, сводящими вину Путина в гибели аэробуса над Синаем к самому факту "ввязывания" в очередную войну. Любая война создает угрозу жизни населения (в том числе гражданского) страны, в ней участвующей. Но ведь бывают ситуации, когда воевать все-таки надо. И тогда надо сжать зубы и терпеть жертвы. Деление войн на несправедливые (в том числе и с обеих сторон) и справедливые не устарело. Война за разгром утвердившегося на изрядной части иракской и сирийской территории изуверского игиловского режима - это справедливая война. Так же, как была справедливой война за ликвидацию полпотовского режима в Камбодже. А вот война за сохранение не менее изуверского, чем игиловский, режима Башара Асада - это война несправедливая.

Многие на Западе восприняли последние шаги кремлевского пахана с оптимизмом. Ведь он и правда начал бомбить ИГИЛ! Может быть, он действительно ищет пути превращения начатой им несправедливой войны за сохранение режима Асада в справедливую войну за уничтожение игиловского режима? Может, он действительно хочет стать честным союзником свободного мира в борьбе с общей угрозой?

Подобные настроения есть не только в ведущих западных странах. Некоторые российские оптимисты полагают, что за то, чтобы его вернули за стол мировых лидеров, Путин уже готов и Асада слить, и из Донбасса уйти, а в перспективе согласиться даже на лечение той травмы, которую нанесла всей системе международных отношений бандитская аннексия Крыма. Только бы ему дали вернуться с почетом, как победителю и спасителю мира от терроризма. А некоторые уже видят, как президент России, осознавший недопустимость деления террористов на плохих и хороших, арестовывает в полном составе официальную делегацию "Хамаса" и "Хезболлы" в Москве.

Такой оптимизм часто бывает основан на предположении, что Путин осознал бесперспективность глобального противостояния с обладающим несравнимо большими ресурсами Западом и "поджал хвост". Что единственное, чего он теперь хочет, - это "разрулить" ситуацию таким образом, чтобы выглядеть победителем в российском телеящике. Это ему нужно для сохранения власти внутри страны. При этом кремлевская клика рассматривается исключительно как группа безыдейных прагматиков, мечтающих лишь о том, чтобы повыгоднее вписаться в мировую элиту, а все их идеологические упражнения рассматриваются лишь как имитации.

Если бы Путин действительно ушел из Сирии и Украины в обмен на возможность представить себя спасителем мира перед своими подданными (что определенно позволило бы ему окончательно зачистить остатки оппозиции), я первый был бы за такой "размен". Стратегическая победа цивилизации для меня важнее судьбы небольшой группы, к которой я принадлежу. Вот только не просматривается ни одного признака того, что "Путин поджал хвост". Напротив, невозможно отделаться от ощущения, что хвост поджали его "западные партнеры". И в первую очередь англосаксы, которые не заявили о безоговорочной готовности оказать любую военную поддержку своему союзнику по НАТО, подвергшемуся нападению террористов. Между прочим, когда атаке подверглись США, их союзники о поддержке заявили сразу и в наземной операции против талибов участвовали.

Теперь же вместо этого лидеры свободного мира наперегонки бросились искать союза с Путиным, хватаясь за любой повод сделать вид, что он начал "исправляться". И какие у него после этого основания считать, что противостояние с таким Западом не имеет перспектив? Напротив, он должен лишний раз убедиться, что его последовательная линия на навязывание миру своей воли имеет блестящие перспективы. А воля его была и остается направленной на разрушение международного порядка, основанного на представлении о приоритете права. На слом правовых ограничений на государственное насилие как внутри отдельных стран, так и на международной арене. На возврат к миру, поделенному между хищниками на сферы своего исключительного контроля на основе баланса корыстных интересов и силы. С запретом на революции, то есть на внедрение в подконтрольных странах политической модели "бездуховного Запада". Это возврат к Европе времен Священного союза, Меттерниха и Николая I во всемирном масштабе. Это и есть идеология Путина, подлинная, а не имитационная. Идеология, органичная для российской клептократической элиты. Идеология феодально-мафиозной реакции.

Научно-техническое и ресурсное превосходство вовсе не гарантирует цивилизации автоматической победы над варварством, если исчезает воля к сопротивлению. Пример тому - гибель Западной Римской империи. "Это не исламисты стали сильными, это Европа стала слабой", - не устает повторять Юлия Латынина. По какой же причине и по чьей вине Европа, западная цивилизация в целом стала слабой? И как можно восстановить ее силы?

Излюбленный тезис правой части западнического лагеря (от правых либералов до не очень либеральных консерваторов) - волю к борьбе за существование свободного мира подорвали леваки. Интегрировавшиеся в истеблишмент выходцы из движения "новых левых" 60-х годов, поднявшегося на отрицании советского тоталитарного опыта, бросились в другую крайность: слюнтяйский гуманизм, безбрежный пацифизм и непротивление злу насилием. Считая все зло в слаборазвитых странах последствием колониального угнетения, они требуют от развитого мира бесконечно "отдавать долги", проявлять понимание к творимым там безобразиям и помогать-помогать-помогать.

Защищать цивилизацию от агрессии варваров правые предлагают лишением беженцев и вообще мигрантов всех пособий, депортациями, а также чисткой системы образования от преподавателей с левыми взглядами. Есть и те, кто настаивает на коллективной ответственности всей социальной среды, из которой выходят террористы. Причину слабости западной цивилизации они усматривают ни много ни мало в том, что она объявила человеческую жизнь священной. И свела ее смысл к получению всех видов удовольствий и избавлению от всех видов трудностей. Такое общество неспособно противостоять людям, имеющим надличностные ценности, ради которых они готовы умирать и убивать. Когда нет ради чего умирать - нет ради чего и жить. "Стоимость жизни измеряется тем, за что ты способен отдать свою жизнь, чтобы это оставалось без тебя, но оставалось людям". Не хватает в этих рассуждениях, пожалуй, только "духовных скреп".

Невозможно отрицать, что многие западные левые (хотя и не все, вопреки утверждениям правых) были склонны сочувствовать и прощать любые грехи любому уроду, если только тот произносил пару дежурных фраз о борьбе с американским империализмом и мировой олигархией. И это, и попытки ввести "принудительную политкорректность" и "репрессивную толерантность" являются теми фундаментальными ошибками левого движения, которые завели левую идеологию в глубокий кризис. Выход из него возможен только через радикальное обновление. На смену постаревшим "новым левым" должны прийти "сверхновые левые".

Невозможно также отрицать, что сложившаяся на Западе под влиянием левых система социальных пособий нуждается в серьезном реформировании. Но мишенью критики со стороны правых являются не отдельные ошибки, а основа левой системы ценностей: сочувствие обделенным и угнетенным, униженным и оскорбленным. А между тем это то, что отличает цивилизацию от дикости. Цивилизация обязывает сильного уступать слабому, и ее прогресс заключается в постепенном расширении действия этого принципа. Прогресс цивилизации заключается в расширении ограничений на санкционируемое обществом насилие. Правые же предлагают эти ограничения сузить.

Вряд ли рекомендации правых по повышению боевого духа свободного мира помогут его лидерам не пасовать перед угрозой со стороны Кремля. А ведь это угроза более серьезная, чем та, что исходит от исламских радикалов. Никакие полицейские меры не обезопасят полностью жителей Европы от возможных террористических акций, пока исламисты продолжают свою глобальную войну. Чтобы победить в этой войне, их надо лишить базы. А для этого территории, с которых они черпают свои ресурсы, должны быть втянуты в процесс модернизации. В том числе с использованием эффективного международного механизма ликвидации изуверских режимов. Сегодня такой механизм блокирован одним крупным международным игроком, использующим ООН для своих геополитических игр. Без нейтрализации этого заигравшегося игрока не будет победы над исламистами.

Выживание цивилизации будет зависеть от ее способности противостоять сильному вооруженному противнику, а не вымещать возмущение на слабых и безоружных. Что же касается надличностных ценностей, за которые можно умереть... Что ж, поговорим о надличностных ценностях. Приоритет прав человека тоже может быть надличностной ценностью, за которую можно отдать жизнь. Как и святость человеческой жизни. Недопустимость жестокого обращения даже с преступниками тоже может быть надличностной ценностью, за которую можно воевать. И если на этой войне террористы подло располагают свои позиции под прикрытием больницы, то их нельзя уничтожить ракетно-бомбовым ударом вместе с этой больницей. Их надо вышибать с их позиций на земле. С кровью. С потерями. Но больницу бомбить нельзя. Потому что мы воюем за цивилизацию, которая запрещает бомбить больницу. Это и есть наша надличностная ценность, которая останется без нас, но останется людям. В соответствии с глупой, утопической левацкой установкой. Вот сможет Запад вести такую войну - выстоит перед варварами.