Владимир Высоцкий много ездил в Париж. Летал к Марине Влади, которая разделила с русским гением если не европейские ценности, то хотя бы европейские радости. И он, и званый, и избранный, сделал, тем не менее, глубоко правильный вывод: "Мы в Париже нужны, как в бане пассатижи". Правильность этого вывода мне подтвердил покойный Егор Гайдар (еще один русский гений), который ведь в этот самый Париж был приглашен учить тамошних министров и экономистов, как выходить из кризиса. И все-таки он свою "пассатижность" ощутил.

А мы с Константином Боровым, совсем не гении, а просто таланты и бродячие музыканты (все они были бродячими демократами), посетив Эстонию тоже не в качестве оккупантов и мигрантов (гости президента как-никак), ощутили вполне неожиданно, что мы не только в Париже нужны, как эти самые пассатижи в сауне, но и в Таллине, и в Евросоюзе, и в других приличных западных местах.

Конференция в Хельсинкском центре была на тему "Роль русских в Евросоюзе". А поскольку совков несправедливо принимают за русских, то на самом деле подразумевалось это: "Роль пассатижей в Евросоюзе". Ведь никогда еще не проводились конференции на тему: "Роль немцев (французов, финнов, поляков, чехов...) в Евросоюзе". Все правильно, не надувайте губки, дорогие россияне, и главное, не надувайте щеки. Та птица-тройка, на которой мы (поди разбери, где у нас русские, а где совки) приехали в 1940 году в Европу (в частности, в Эстонию и другие страны Балтии, а в Финляндию - раньше всех), была танком Т-34. Так что там русскую литературу изучали не по Гоголю, а по Сталину. Когда орды совков на птицах-танках захватили крошечную Эстонию (мы на машине проехали ее почти всю, от Таллина до Тарту, за два часа), они обращались к местному населению так: "Ты, бл...". Население решило, что так ("тыбла") зовут завоевателей, и долго (пока Ельцин, которого эстонцы очень любят и хотят ему поставить памятник, не вывел в 1994 году из Эстонии оккупационные войска) так называла совков пришлых и местных, которые не сочувствовали идее национальной независимости.

Сама постановка вопроса на конференции свидетельствует о нашей исторической косолапости. Знаете, как в Эстонии называют ту ночь, когда "Ночной дозор (позор)" бесчинствовал из-за очередной статуи бронзового Командора, который явился на эстонский ужин без спроса и попытался увести за собой в советскую яму всю Эстонию? "Бронзовая ночь". По аналогии с "хрустальной ночью". Да, полный знак равенства. С Гитлером в башке или со Сталиным в руке - эстонцы разницы не ощутили. А если и ощутили, то не в нашу пользу. Гитлеровцы не депортировали эстонскую элиту: некуда было. Не было у них Сибири и Колымы.

Проверили мы все, вплоть до места, где стоял этот самый "Бронзовый Алеша", которому, возможно, было 19-20 лет и был он похож на Борю из фильма "Летят журавли" в исполнении Алексея Баталова. И еще были белокурые эстонские девочки, которые пытались подорвать этот знак оккупации и завоевания и пошли за это по тамошней Владимирке в очень дальние страны. Если бы Алеша приехал не на танке, девочка могла бы сходить с ним на танцы и в кино и даже выйти за него замуж. Но он приехал на танке, и поэтому ему не было места в центре Таллина. Он стоит на военном кладбище, и оплаченные чекистской хунтой из нашего же бюджета "дозорные" и посол РФ, некогда признавший ГКЧП, возлагают к нему купленные на бюджетные деньги цветы. А тысяча хулиганов всех сортов и оттенков, которые бузили в "бронзовую ночь", получив крепко от полиции и отсидев несколько дней в портовом терминале (уголовные дела завели на зачинщиков и на взломщиков супермаркетов), давно перековали мечи на орала и никуда не высовываются. Кстати, дорогие россияне, ваши денежки, которые чекисты выдали "дозорным" на Нарву, чтобы там собирали подписи за отделение от Эстонии, эти провокаторы пропили и проели зря. Подписи собирают, но не в Нарве, а в Ивангороде, и не за отделение "от", а за присоединение "к". Присоединение к Эстонии.

Эстония живет не богато, но достойно. Дай Бог России, моей России, когда-нибудь так пожить, всем нашим 140 миллионам с нефтью, газом, лесом, алмазами, как живут эти 1,3 миллиона, у которых из всех ископаемых один сланец. Эстония когда-то была единственной доступной нам Европой, сегодня же этот андерсеновский Таллин, эта наша печальная сказка, наша мечта, работая как проклятая, заработала такие показатели, что вступает в январе в зону евро. Европейские звезды сияли им недаром. Они достойны этих звезд, они прошли к ним через тернии, перед которыми, трусливо хныча, остановились мы уже в 1992 году, изгоняя Гайдара. А они провели реформы, стиснув зубы, они выдержали все. У них звезды на фоне голубого европейского флага, а у нас болото, из которого торчат серп и молот; и по этому болоту бродят унылые чекистские цапли, глотая квакающих свое "ура!" советских лягушек.

Эстонцы живут по хуторам, а от хутора до хутора 10-15 километров, и ближайший сосед - волк. Они купаются в свободе и не просят корма ни у президента, ни у министров. Они кормят себя сами, они самое правое государство в Европе (а может, и в мире), правее их только средневековая Норвегия с ее не знавшими крепостного права бондами, воинами и хуторянами, и многопартийной системой с X века.

Эстония маленькая страна, и когда в 1940-м и после войны их элиту и даже простых крестьян и ремесленников увозили в Сибирь, эстонцам казалось, что вывозят целую страну. Они не забыли умершего в советском детдоме внука президента Пятса, и самого президента, брошенного сначала в тюрьму, а потом в сумасшедший дом. Они не забыли, как красноармейцы насиловали, убивали, отрезали женщинам груди. Они не забыли пытки НКВД, смерть своих первых 700 евреев от рук советских спецслужб и вагона с мертвыми эстонскими детьми, от грудничков до семилеток, которые не успели доехать до Сибири и умерли от жажды. Эстонская история - сплошная рана, в каждой семье эстонской интеллигенции (и не только интеллигенции) есть убитые, замученные, сосланные. Эстонцы чтят память своих легионеров, которые не были фашистами, а защищали Эстонию от красных орд и погибли почти все.

"Север! Воля! Надежда! Страна без границ! Снег без грязи, как долгая жизнь без вранья, воронье нам не выклюет глаз из глазниц, потому что не водится здесь воронья". Высоцкий писал это не об Эстонии, но это применимо именно к ней. Теперь вы поняли, "почему эти птицы на Север летят, если птицам положено только на юг"? Впрочем, можно и на юг, если в Грузию. Грузия и Эстония - это два полюса магнита свободы, это наши жертвы, ушедшие в свой полет. Опять-таки Высоцкий: "Но найдут они счастье птичье, как награду за дерзкий полет".

Впрочем, широк русский человек, и вечно в птице-тройке находится один Росинант, который еле бредет на свои ветряные мельницы, а в седле сидит тот, кто способен понять чужую боль, искупить свою историческую вину и выкрикнуть: "За вашу и нашу свободу!" Датчане считают, что в мрачном замке Эльсинор на берегу пролива Эресунд их покой оберегает Хольгер-Датчанин, который просыпается, когда Дании угрожает беда. Покой Эстонии бережет Женя-Эстонец, то есть Евгений Криштафович из организации "Открытая республика", которого даже на один день не пускают в Россию; и с ним рядом директор русской таллинской гимназии Сергей Теплов, помогающий русским детям стать эстонскими гражданами и европейцами, и вчерашний школьник Сережа Метлев, защищавший Эстонию от советской злонамеренной клеветы.

Эстонцы незлобивы и справедливы: они давно дали и гражданство, и работу, и место рядом с собой, в том числе и в Cейме, тем русским, которые приняли их историю, выучили их язык и вошли в общечеловеческую западную систему координат. А те, кто вопиет о правах, - это злонамеренные совки, профессиональные "лишенцы", политические и моральные извращенцы. Ведь нас, русских, так мало! Всего 5 процентов в многомиллионном море совков. Нас пора объявить национальным меньшинством и занести в красную книгу.

Мы с Константином Боровым покидали Таллин ранним утром. Нас никто не гнал, нас приглашали остаться. Мы тащились к "Боингу", как к столыпинскому вагону. Мы сами себя депортировали. Впереди у нас была холодная, черствая, советская, безрадостная Москва. Колыма может быть повсюду, в том числе и на солнечной Тверской.

Мы шли к "Боингу" без конвоя. Русская интеллигенция никогда не уклонялась от исполнения своего гражданского долга и никогда не опаздывала на свидание со своим жребием.