В газете, которая скоро порвет "Коммерсант" и "Ведомости", как обещал ее шеф Габрелянов, про это событие написано коротко и смачно. Мастерство психологического репортажа проявляется с первых строк. Так и видишь Наталью Васильеву на пороге Следственного комитета: как она туда входит "с дрожью в руках и коленях", роняя "документы из папки". Неспроста волнуется, правда же? И тут уже догадавшийся обо всем читатель с ходу награждается метафорой. "Ее доказательства, - глубокомысленно замечает журналист Евстифеев, - рассыпались не только на пороге, но и в кабинете следователя по особо важным делам Александра Дрыманова".

Собственно, дальше можно не читать - настолько все выпукло.

Дальше официальный представитель СК Владимир Маркин убедительно рассказывает о том, сколь неубедительны были ответы экс-помощницы судьи Данилкина. Правозащитник "поясняет", откуда взялись "бумаги", и сообщает, что Наталье хотелось перенести время допроса. Боялась, значит. Эксперт-почерковед сомневается в том, что представленный свидетельницей документ ("мягкий" вариант приговора Ходорковскому и Лебедеву с чьими-то пометками) может быть предъявлен в качестве доказательства. Напоследок мы узнаем, что с бывшими коллегами Васильева больше не встречается, а Виктор Данилкин беседовать с корреспондентом Евстифеевым не стал.

В общем, картина складывается совершенно ясная. Правдивый человек не станет волноваться, отвечая на вопросы следователя СК. Уверенная в своей правоте обличительница не испытает страха, даже выступая в одиночку против целой корпорации. Настоящий свидетель обвинения не будет ронять документы. Да и принесет с собой не какой-то там черновик приговора с анонимными пометками, а видеозапись, на которой плачущий Данилкин подписывает судебный вердикт под диктовку председателя Мосгорсуда Ольги Егоровой. А если нет видеозаписи, то кто ж поверит?

Конечно, найдется скептик, если не прямой враг России, который скажет, что подобные дела вообще так не расследуются. Что скандал, потрясший всю нашу судебную систему, требовал совершенно особой методики следственных действий. Не говоря уж о том, что автор "Известий", если он почему-либо решил провести собственное расследование, мог бы не заострять внимание на коленях молодой дамы. Имеются же и другие объекты, достойные пристрастного журналистского взгляда. Например, тот самый текст с пометками: может, по нему, заказав частную почерковедческую экспертизу, все-таки можно определить авторство, к примеру, председателя Хамовнического суда? Или чью-нибудь еще уверенную руку.

Отчего, спросит недоброжелатель, не устроена очная ставка того же Данилкина с Васильевой? А почему до сих пор не пригласили на беседу Ольгу Егорову - вот бы посмотреть, что она там уронит? И главное, как объяснить тот удивительный факт, что юридическую истину в этом деле ищет вышеупомянутый Дрыманов - тот самый, что в свое время возглавлял бригаду по обвинению узников "ЮКОСа"? Это случайно так получилось или есть тут какой-то тайный умысел?

Наконец, если чуть ли не впервые в истории молодой российской юриспруденции расследуется столь дикий скандал, то где Ходорковский с Лебедевым? Почему их так торопливо вывезли из Москвы, не дожидаясь даже решения Преображенского суда, который вроде как должен был вскоре рассмотреть их прошения об условно-досрочном освобождении? Куда, опять-таки выражаясь метафорически, спешили конвоиры?

Однако все это, конечно, вопросы праздные. Или, если угодно, риторические. В газете, которая скоро порвет "Коммерсант" с "Ведомостями" как Тузик грелку, такого рода праздная риторика не проканает. Туда, на Ямское поле, случайных людей не берут, а только самых обученных профи, способных буквально в нескольких строках сказать все - и о событии, и о газете, и о личности репортера. Собственно, уже рвет, а ведь прошло так мало времени.