Владимир Путин в этом году не удостоил посещением сессию Генеральной Ассамблеи ООН - наверно, праздновал День тигра. Зато Сергей Лавров выступал часто и обильно, как с официальной трибуны, так и в форме интервью. Его речи оставляют двойственное впечатление.

С одной стороны, в них заметно стремление снизить градус напряженности в отношениях России с мировым сообществом. Это, видимо, домашняя заготовка. С другой - министр счел нужным заострить свою антиамериканскую риторику. Вполне очевидно, что это было реакцией на выступление президента США, в котором он, перечисляя угрозы, будто бы поставил российскую агрессию в Европе на второе место, после лихорадки Эбола и перед зверствами террористов в Ираке и Сирии.

Лавров выступил со специальным комментарием по этому поводу. "Я даже не понимал, говорится ли это всерьез и нет ли здесь какого-то оруэллианства", - сказал российский министр.

Обвинить оппонента в том, что он действует по рецептам Министерства правды из романа Оруэлла, тогда как тебя самого в этом все время обвиняют, - все равно что сказать "сам дурак". На самом деле Барак Обама (кстати, повторивший список в своем еженедельном радиообращении к стране, но уже в другом порядке: ИГИЛ оказался на первом месте, Эбола на третьем, а Россия осталась на втором) не оценивал угрозы но степени опасности, а перечислил разные типы угроз.

Резким антизападничеством отличалось и выступление Лаврова на сессии ГА, возможно, тоже отредактированное в порядке быстрого реагирования. США и их союзники представляются министру врагами рода человеческого, мечтающими разрушить мировой порядок. Он не сомневается, что демократические революции - дело рук вашингтонского и отчасти брюссельского обкомов:

Невольно возникает ощущение, что целью различных "цветных революций" и прочих проектов смены неугодных режимов является провоцирование хаоса и нестабильности.

По мнению министра, в этих деструктивных действиях проявляется "потребительский подход": "Во время очередного электорального цикла... американцам иногда нужно показаться сильными и успешными, а где-то не получается" - вот они, мол, и злятся, поддаются "личного характера обидам".

А кроме того, обижаются на то, что Россия встала с колен:

Наверное, это следствие расслабленности после развала СССР, когда говорили, что наступил "конец истории", больше истории развиваться некуда и весь мир будет жить по западным "лекалам". Когда эти предсказания оказались иллюзиями, то, возможно, многие стали расстраиваться, у кого-то появилась озлобленность, они стали срывать на нас свое настроение и свои упущения... К сожалению, очень часто на обывателя действует такая конфронтационная риторика, когда ищут внешнего врага, которого нашли в лице России.

Обличив партнера в чрезмерной обидчивости, Сергей Лавров учит его правилам хорошего поведения за столом переговоров:

Обижаться можно где-то в семье, в быту, на друзей, а в политике обиды, когда просто на ровном месте начинают делать назло, только вредят. Причем вредят и тем, кто этим занимается.

Как и в случае с Оруэллом, министр даже не замечает, что на самом деле описывает поведение Москвы. И разумеется, нельзя без горькой иронии слушать его рассуждения о том, как "электоральный цикл" мешает международной политике. Уж кому-кому, а ему-то прекрасно известно, что избирательная кампания в демократических странах стимулирует дискуссию, в том числе по внешнеполитическим вопросам, заставляет кандидатов искать решения проблем, а не нагнетать напряженность и запугивать избирателя. Страшилками выборы не выигрывают - их выигрывают позитивной программой. Иное дело Россия, где миф о грозном внешнем враге и кознях мировой закулисы не раз подстегивал рейтинг первого лица, а других политиков у нас нет.

Главная претензия Лаврова к западным визави состоит в том, что они не расстались с "менталитетом холодной войны", а потому холодная война в сущности никогда не прекращалась:

Кризис всей системы европейской безопасности произошел не в результате украинских событий, а, наоборот, украинские события стали отражением глубинных противоречий, которые накапливались в Евроатлантике.

И это зеркальное отражение аналогичных обвинений по адресу Москвы. В действительности, и министр об этом тоже не может не знать, и в США, и в Европе политики как огня боятся слов "холодная война": затевать ее заново у Запада нет ни малейшего желания - это и дорого, и хлопотно, и тревожно, и других забот полон рот. К вынужденным решениям в этом направлении их подталкивает общественное мнение. И вот какая интересная проговорка в рассуждениях Лаврова об агрессивном блоке НАТО:

Мы не допустим новой гонки вооружений. Но когда нам говорят, что система ПРО не против России... У нас есть квалифицированные военные, которые понимают, как все это выглядит и проецируется на наши возможности обеспечивать собственную безопасность. Тем более, когда готовился саммит НАТО в Уэльсе, страны Балтии и представители Польши проговорились и стали требовать записи в итоговых документах, что создаваемая система ПРО обеспечивает защиту от России.

Так Россия о своей безопасности печется или о том, чтобы лишить безопасности своих соседей?

Вернувшись в Москву, Сергей Лавров заговорил в миролюбивом духе:

Мы не заинтересованы в том, чтобы нынешний период бесконечно затягивался. У нас нет никакого желания продолжать войну санкций, обмен ударами... С нашей стороны нет недостатка доброй воли.

Вероятно, в Кремле полагают, что, как только острая фаза украинского кризиса закончится, все образуется и Россию, как блудную дочь, примут в распростертые объятия. Не исключено. Но опаска останется надолго. И в "добрую волю" вряд ли кто теперь поверит.