Если Россия реально хотела повлиять на развитие событий в Сирии и предотвратить успехи ИГИЛ, то у нее была возможность сделать это три года назад. Ситуация на тот момент была не такой критической. Весной 2011 года, когда я встречалась с российской делегацией в ООН, мои собеседники явно были разочарованы тем, что Асад не смог быстро разобраться с протестными демонстрациями, как обещал. В Москве начали понимать, что ситуация развивается в другом направлении, но действовать были не готовы. А тогда вариантов действий было намного больше.

То, что Россия предлагает сейчас, никому не понятно. Почему считается, что российские бомбардировки - даже если бы удары действительно наносились по ИГИЛ - изменят картину? Ведь США и их партнеры по коалиции занимаются этим уже год.

Как мы знаем по опыту войн в Афганистане, Чечне и других регионах, с такими формированиями, как ИГИЛ, невозможно справиться одними ударами с воздуха - рано или поздно все заканчивается "сапогами на земле" и ни к чему хорошему не приводит.

Между тем три года назад можно было искать политические решения, но на тот момент Россия категорически отказывалась вести себя хоть немного разумно. В Кремле с самого начала купились - или сделали вид, что купились, - на утверждение сирийского руководства о том, что стране угрожают вооруженные исламские террористы. Но тогда в Сирии об этом и речи не было - оппозиция была глубоко секулярная. Я наблюдала это и в Дамаске, и в Идлибе, и в Хомсе. Разговоры о вооруженных исламских группировках пошли только к середине 2012 года, и это были разрозненные отряды в горах. Сирийская оппозиция была уже очень сильна. Она состояла в основном из либеральной интеллигенции. Это были юристы, правозащитники, журналисты - я много общалась с этими людьми, которые выходили на демонстрации в Дамаске. Были еще выступления на юге, где опять же ни про каких исламистов никто не слышал - люди выходили на улицы, потому что расстреливали их близких. К ним стали присоединяться армейские дезертиры, которые сформировали костяк "Сирийской свободной армии".

Сейчас ССА во многих случаях воюет на два фронта - и с ИГИЛ, и с асадовскими войсками. Иногда она воюет и совместно с ИГИЛ, но это бывает редко.

Три года назад российские дипломаты, а также главный эксперт и неофициальный советник Кремля по ближневосточным делам Евгений Примаков объясняли мне, что Россия не может безучастно отнестись к Сирии: после потери Ливии это единственный стратегический союзник в регионе. Вопрос был в том, какие формы это вмешательство может принять. Главная ошибка, которую совершила Россия тогда и продолжает совершать сейчас, - это оголтелая поддержка Асада. Хотя понятно, что в той форме, в которой сирийское государство существует сейчас, оно существовать не будет, сколько ни бомби.

Эти недальновидность и упертость вызывали ностальгию по советским временам, когда политика была, может, и ужасной, но гораздо более дальновидной. В конфликте выбиралась одна сторона, на которую делалась прагматичная ставка, и далеко не всегда это было стоящее у власти правительство.

Россия могла очень серьезно выиграть, изменив ставку. Самый интересный и неожиданный момент: в сирийской оппозиции чуть ли не две трети людей говорили по-русски - учились когда-то в России или имели российское гражданство. Я пыталась донести до моих собеседников в Москве, что эти люди очень лояльно настроены по отношению к России.

Например, значительная часть оппозиции в районе Алеппо финансировалась за счет рязанского фастфуда. Сириец Ясер, российский гражданин с русской женой, 25 лет жил в России и владел всеми ларьками с шаурмой в Рязанской области. Когда началась революция на родине, все средства он направил на спонсирование оппозиционных сил под Алеппо. И этот случай не единственный. Общаясь с оппозиционными командирами, я чаще всего говорила по-русски.

То, что Москва это не использовала, меня поражало. Нет, это не просто глупость или отсутствие прагматизма. От того же Примакова я услышала: абсолютно неважно, какие у нас долгоиграющие интересы, - важно, что нас поимели в Ливии, мы согласились на резолюцию, а нас оставили ни с чем! Вот теперь мы всем и покажем. И никакая логика (ведь в Сирии вы совершаете ту же ошибку) не работала: пусть нам будет плохо, но еще хуже будет американцам. В этом разговоре сквозила жестокая обида на Запад, именно она руководила действиями Кремля.

А кроме того, это все происходило в недолгий период московских массовых протестов. Мне кажется, поддержка Путиным Асада была на 80 процентов продиктована страхом за собственную власть. В путинском мире фигура, подобная Асаду, не может быть свергнута в результате народного восстания, с этой идеей невозможно жить.

Сейчас вмешиваться поздно. Если бы действительно реальной целью Москвы было предотвращение укрепления и экспансии ИГИЛ, то последнее, чем можно этой цели добиться, - это сочетание авиаударов и политической поддержки Асада.