Интересные метаморфозы происходят в последнее время с фигурой крестителя Руси, киевского князя Владимира I (980-1015). Если в ходе нашумевшего проекта "Имя России" в 2008 году он не вошел даже в топ-50 главных исторических деятелей ( в отличие от Александра Невского, Дмитрия Донского или своего сына Ярослава Мудрого), то с началом российско-украинской войны его образ стал стремительно позиционироваться кремлевской и церковной пропагандой как один из главных мифов так называемого русского мира. Тут и якобы сделанный им на века "цивилизационный выбор", и создание "единой русской нации", и воплощение в жизнь "христианских идеалов", и еще сорок бочек арестантов в духе известной формулы "православие, самодержавие, народность" (злые языки меняют последнюю часть триады на "доходность").

Причины невиданной актуализации полулегендарной и довольно темной ( в прямом и переносном смысле слова) фигуры канонизированного церковью "святого равноапостольного" князя Владимира ясны как божий день и могут быть кратко сведены к чеховскому "Воловьи Лужки наши, а не ваши!" Были, есть и будут, и за ценой мы тут не постоим.

В переводе на язык современного православного чекизма получается так: князь Владимир наш, а не ваш, украинский ( на постаменте поставленного в Лондоне в 1988 г. украинской общиной памятника князю он назван "правителем Украины"). Вас, собственно говоря, вообще нет - Владимир уже сделал выбор, крестив в днепровской купели будущие братские русский, украинский и белорусский народы, которых потом "сплотила навеки великая Русь". И нечего устраивать "разделенный народ", когда все едины во Христе и Путине.

Нынешняя владимиризация всея Руси - это прежде всего война исторических памятей, то есть та же война с Украиной, но в плоскости идеологической и ментальной. Здесь тоже рвутся снаряды, горят и рушатся здания, гибнут люди и сеются ядовитые семена смертельной вражды между народами. Приватизируется князь Владимир, причем в доброй церковной традиции он тут же умножается - один грядет в Москве, рядом с Кремлем, другой будет напоминать у истоков Днепра под Смоленском о том, что и сама купель наша, а не ваша. Ну и лиха беда начало. Как говорилось в десятилетней давности анекдоте, переименуем город Владимир в город Владимир Владимирович (тоже, кстати, не последний мотив в этой церковно-чекистской свистопляске).

Легитимизируется при помощи разнообразных словесных химер ("цивилизационный выбор", "идеалы святости", "сплочение народа" и т.д.) империалистический концепт "русского мира", один из виновников аннексии и войны в Крыму и Восточной Украине. Войны, уже давшей несколько тысяч погибших и десятки тысяч беженцев. Наконец, практически официально уничтожается гарантированный Конституцией светский характер нашего государства, а православие становится опять, как во времена Уварова, основой духовной жизни нации и единственно правильным христианством.

Как историк, "я гляжу на это дело в древнерусской тоске" (Б.Б. Гребенщиков). Гляжу и ясно вижу три источника и три составные части этой идеологической мути: мифологизация, архаизация и мобилизация сознания моих телевизионнозависимых соотечественников. Начну с последнего: нынешний вариант памятника князю работы скульптора Салавата Щербакова изображает его с крестом в правой руке и мечом на левом бедре. Месседж ясен - и это в конечном счете, после отшелушивания всех слоев луковицы, сакрализация насилия, в том числе и убийства. Что мы и видим вокруг и что и было обещано в самом начале ("мочить в ..."). Мобилизующая роль образа князя Владимира - быть иконой в химерической попытке воссоединения и сплочения якобы несправедливо разделенного народа.

Это, конечно, глубокая ментальная, социальная, политическая архаика в религиозной обертке. Это самодержавие, делающее выбор за народ, причем на тысячелетия вперед. Кстати, тоже не новость - у пропагандиста уваровской триады историка Михаила Погодина схожим образом трактовалась российская монархия: в отличие от мятежного и тлетворного Запада, где государства возникли в результате завоевания, на Руси государство якобы образовалось после добровольного призвания Рюрика с братьями, заключенного с ними договора на века вперед, и поэтому, рассуждал Погодин, не нужны нам ни парламент, ни конституция.

Ну и наконец, бессмысленная и беспощадная мифологизация деятельности реального князя Владимира Святославича. Ведь он, разумеется, не делал никаких цивилизационных выборов и не сплачивал никаких будущих народов. Современные научные представления о крещении Руси основываются на выделении двух этапов религиозной реформы Владимира: унификация языческих культов в начале 980-х гг. и введение христианства в 987-989 гг. Это были разные средства для достижения одной и той же цели: укрепления рыхлой конфедерации славянских и финно-угорских племен и племенных союзов под властью киевского князя. В первом случае искомого не получилось: унификация языческого пантеона во главе с киевским и княжеским богом Перуном и насаждение его верховного культа вызвали ряд антикиевских восстаний и даже отпадение некоторых земель, которые потом пришлось снова завоевывать (например, территорию вятичей). Пришлось обратиться к другой, монотеистической религии, и тут получилось удачнее, хотя и совсем не сразу.

В общем, киевский Владимир идолов свергал, а его наследники, наоборот, ставят; легенды говорят о нравственном перевороте в его душе после крещения, о попытке отказа от казней и убийств, а современное российское общество к войне стремится, причем, похоже, со всем миром; князь основывал школы и училища, а современная российская власть их успешно закрывает.

Мифологизируя князя Владимира, мы на деле отрекаемся от его реальных, а не выдуманных заветов. Впрочем, не то же ли самое за последние пятнадцать лет произошло, скажем, с Конституцией 1993 года? И со многими другими вещами, увы. В общем, как пелось в одной приснопамятной песне, "лучше бы в Бога, сука, верил".