- Димон, сыграем в бадминтон?
- Давай, Вован, лови волан!
Лев Рубинштейн

Я тоже многое видел. Я видел, как Пеле, стоя перед пустыми воротами, отдал пас подбежавшему партнеру таким грузинским жестом: «забэй, дарагой!», видел, как Брумеля на следующий день после прыжка на 228 см мял тучный массажист на банной скамейке Сандунов. Я видел, как Бимон оттолкнулся и полетел... и комментатор заорал что-то про 9 метров, а он улетел на восемь девяносто. Видел, как Белов на счет раз-два-три поймал мяч, бросил, попал и выиграл Олимпиаду.

В эпоху новой антропологии я видел, как Ельцин играет в теннис – смешно, да немногим смешнее меня самого, видел, как Лужков по свободной от контроля, налогов и сопротивления зоне идет, дриблингуя пузом, к воротам – «на одних воротах Хомич – на других его жена», как в уличной песенке моего детства. Видел, наконец, как Путин молодецки опрокидывает через бедро «внезапно отдавшееся» тело другого кимоноида. Я много читал описаний спорта у Джека Лондона, Фолкнера, Мандельштама, Олеши, Набокова - долго перечислять. Я 55 лет играю в разные игры с ракеткой и 40 лет не играю в футбол.

И что? А то, что! Человек, который так, как Медведев держит ракетку, не имеет права держать ни-че-го: ни штурвал (вывихнет кисть, но не это главное), ни перо (напишет невесть что, подпишет что ни попадя), ни топор, ни дубину (мало что сам себя искалечит, массу увечий безвинным нанесет), даже руку так протягивать для подаяния неэффективно – вывалится милостыня в грязь.

Значит, вся его беда в том, что он не физкультурник? Нет! Беда – и не его – в том, что он именно по природе своей физкультурник – безликий, шагун на параде, по калибру отобранный в ту шеренгу, которая, тоже по калибру, вдруг стала передовой. Теперь он попрезидентствовал и готовится попремьерствовать. Грядущая и, видимо, неизбежная перемена масок воспринимается как сезонная рутина, благо Щедрин уже описал город, где один из двух главных праздников посвящен был «приуготовлениям к бедствиям предстоящим».

Другое дело, если на минуту представить себе тот следующий виток этой сдуру бесконечной спирали, будет ли он соответствовать второму не столь суровому щедринскому празднику: «воспоминаниям о бедствиях минувших». Что-то сомнительно это. Потому что «то понос, то золотуха», говорят обыкновенно применительно к детям, имея в виду длящиеся несчастья младенчества, из которых выход один – взросление. А этим пока не пахнет. Да и не приказано.

Вот на какие мысли навели меня строки Л.С. Рубинштейна.